Слышали мы в прочитанном ныне Евангелии предложенную Христом притчу о мытаре и фарисее, пришедших в церковь на молитву. Сердцеведец не обличает фарисея во лжи, потому и мы не должны сомневаться, что он говорил правду, исполнял закон, постился двукратно в неделю, и десятую часть имения раздавал нищим. При всем этом, на суде Божием предпочтен ему явный грешник: мытарь пошел оправданным в дом свой более, нежели тот (Лук. 18:14).
Не будем же столько строги к фарисею, сколько он был не милосерд к мытарю: не будем распространяться в осуждении гордости его, а постараемся из его примера извлечь полезный для себя урок и побуждение к смирению.
За что осужден фарисей? Во-первых, за то, что исчислял перед Богом свои добродетели; во-вторых, за то, что презирал грехи других, и, в-третьих, предпочитая себя другим и оправдывая себя перед Богом, надеялся получить благословение Его не по милости Его, подобно кающимся грешникам, но по праву и заслуге, как исполнитель закона. Следовательно, истинное смирение состоит, во-первых, в том, чтобы не находить в себе никаких совершенств, кроме даров Божиих; во-вторых, не искать греха и порока в других; и, в-третьих, — полностью надеяться на благодать Божию.
Бросим безпристрастный взгляд в собственное сердце: ничего там не увидим, кроме немощи и греха. Ужасная пустыня представится наблюдательному глазу в нашей душевной области. Пустыня не означает места никем не обитаемого; она необитаема только людьми, хотя живут в ней звери и гады. Итак, если в сердце нашем первое место занимает чувственность, попечение о том, что нам есть, или что пить, или во что одеться (Мат. 6: 31), забота о том, как бы приятно, спокойно и довольно провести настоящую жизнь, не помышляя о будущей; если в душе нашей свирепствуют, подобно зверям лютым, сильные страсти — властолюбие и зависть, гнев и месть; если кроется в ней похоть плотская со всем своим гнусным порождением, подобно гадам, пресмыкающимся по земли; — тогда что в ней есть не только святого и духовного, но и разумного, и человеческого? Что отличает нас от прочих безсловесных тварей, если мы, подобно им, не имеем другой высшей цели за пределами этой жизни? Итак, сердце человеческое есть пустыня перед беспристрастным взором человеческим: что же оно есть перед всевидящим оком Судии Бога? Оно есть преддверие ада, если не живет в нем Дух Божий. В самом деле, усердно всмотритесь в поведение людей мирских; отчего в них такая склонность к разсеянности, к удовольствиям чувственным, ко внешним благам, привязанность к шумным обществам, и столь великое отвращение от уединения, которое, если не всегда вводит нас в самих себя, то, по крайней мере, оставляет одних с самим собою? — Не от того ли, что во всем мире нет ничего для нас отвратительнее и ужаснее собственного сердца? — Это дом, в котором питаем и снабжаем зверя, т. е. грех, не смея его видеть.
Итак, живя вне себя, что мы делаем из данных нам способностей, кроме как злоупотребления ими? Что творим, кроме одного греха? Чем занимаемся, как не разрушением? Что производим, как не смерть? Вот что такое человек, если он живет по плоти, а не по духу; если он не живет Духом Божиим!
Поэтому, первое свойство истинного смирения — не присваивать себе никаких совершенств. По мере данных нам способностей и даров Благодати — творить добродетели и не видеть их; признавать себя недостойными орудиями, которые Господь, по крайнему Своему снисхождению, благоугодно употребит на что-либо полезное к нашему спасению. Исполнив все повеленное нам, почитать себя рабами непотребными; если желаем быть чем-либо, должны признать себя ничем; ибо Бог творит все из ничего.
Напротив, что только мы не присваиваем себе, и чем не надмеваемся? Иной гордится красотою, иной крепостью сил. Один славится остротою ума, другой полагается на собранное богатство. Тот хвалится знаменитым родом, а этот много мечтает о своих добродетелях. Но что означают все эти мечты и призраки? Что есть красота, здоровье и телесные силы? Цвет полевой, который утром — цветет, в полдень — увядает, к вечеру жизни — высыхает, а нередко и утром посекается косою смерти. Что наш разум и познание, если не освящены словом и Духом Божиим? Мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3:19), погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну (1 Кор. 1:19), — говорит Господь. Долго ли будет принадлежать нам богатство? Безумный! — говорит Бог любителю его, — в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лук. 12:20). Послушаем, что говорит о своем роде царь: в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя (Псал. 50). Вот благородность грешника! Наконец, что означают и сами добродетели наши, если они не есть плоды живой веры во Христа? Все, что не по вере, грех (Рим. 14:23). Какое их значение, если не Сам Бог производит их в нас? Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, — говорит Христос, — искоренится (Мат. 15:13).
Итак, чем же мы можем похвалиться? Если и есть в нас что-либо подлинно доброе — то это или дар, или дело Всеблагого Бога. Что ты имеешь, — спрашивает апостол Павел, — чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил (1 Кор. 4:7)? Отделим все то, что в нас и возле нас, и что останется наше? Один грех. Вот наше дело! Вот наша собственность! Чем же нам хвалиться? Только тем, чем хвалился апостол Павел. Он говорит: гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами. Для чего же он хвалится немощами своими? Чтобы обитала во мне сила Христова (2 Кор. 12:9). Итак, христиане! Исповедайте Богу согрешения ваши, и получите прощение; хвалитесь вашими немощами, и приимите силу Благодати к побеждению врагов ваших — плоти, мира и диавола. Напротив, опасно для нас любоваться собой, или еще и хвалиться своими совершенствами. Вы, без сомнения, знаете, сколько совершеннее нас Ангелы: но известно вам, что случилось с теми из них, которые возмечтали о своем совершенстве. В золотой сосуд упала капля яда, и он низвержен с трапезы Царя. Что же сделает царь с нами, сосудами скудельными (глиняными), зараженными ядом греха?
Второе свойство истинного смирения состоит в том, чтобы не искать диавольского удовольствия в пороках ближнего. Древний человекоубийца, отец греха и лжи, клеветник и наветник диавол, сколько старается закрывать нас от самих себя, столько прилагает усилия во всей точности видеть других. Закрывает наши глаза, когда хотим обратить их на свои грехи, и изощряет наш взор на слабости других. Величайшие преступления прикрывает ухищренными наименованиями слабости и немощи. А действительные слабости ближнего не находят в нас извинения. Мы, по словам Спасителя, видим сучок в глазе брата нашего, а в своем и бревна не чувствуем (Матф. 7:3). Что бывает предметом обыкновенных разговоров в обществе? Честь и поступки ближнего, часто ни делом, ни словом, ни взором не оскорбившего нас.
Но мы ученики Иисуса Христа, и, следовательно, должны иметь его свойства: быть кроткими и смиренными сердцем, не искать греха в ближнем. Если и видим согрешающих — прольем молитвы и слезы, Господь помилует, исправит и спасет их. Только будем безпристрастны к самим себе, и на самих себе будем познавать преклонность ко всякому злу человеческой природы, поэтому не будем удивляться падению других.
Какая нам польза, оставив самих себя, свою жизнь и душу, наблюдать за поступками других? Если видим чужие грехи, и только порицаем грешника, мы поступаем подобно тому, который, смотря на горящий дом соседа, злословит виновников пожара, вместо того, чтобы скорее гасить огонь, или, по крайней мере, оберегать свой дом.
Будем подобны благодарным и благословенным двум сынам Ноевым, которые ризою любви прикрыли слабость родителя, не видя наготы его; не будем ревновать Хаму, чтобы не подвергнуться проклятию, поразившему его. Но кто может представить лучший пример и наставление не смотреть на чужие грехи, как не сам Иисус Христос, пришедший грешныя спасти? Вспомним Его милостивое обращение с одной несчастной женой, которую привели к Нему от преступления. Он не хотел оскорбить ее ни одним словом, — и чтобы не привести ее в смущение взором, исполненным правды и святости, Он, наклонившись низко, писал перстом на земле (Иоан. 8:6). Когда же фарисеи, подобные упоминаемому фарисею-праведнику в прочитанном ныне Евангелии, неотступно требовали Его суда и приговора: Он позволил совершить над ней казнь по закону — тому, кто сам был без греха. К счастью грешницы, не оказалось святых, и она получила спасение.
Третье свойство истинного христианского смирения состоит в том, чтобы не полагаться на свои дарования, дела и заслуги, ничего не требовать ни от людей, ни, тем более, от Бога по какому либо праву, а надеяться всегда на Его единую отеческую благость; молиться только о том, чтобы во всем была Его святая воля; искать прежде Царствия Божия и правды Его; а что даровать нам из вещей, необходимых для этой временной жизни, предоставить Его премудрому о нас смотрению. Принимать милости с искренним признанием, что не достойны их, и благодарить Его добрым употреблением Его даров; принимать скорби от руки Его с терпением, покорностью и с полной верой, что если Отец посылает их на нас, то, без сомнения, они для нас полезны и необходимы.
В этом случае не обращайте на знамения знаков любви, искусительных для себя, являемых вам ближними, или знаков отличия, возлагаемых на вас властью предержащей, — не спешите из них заключать о вашем совершенстве. Если благоприятные отзывы о вас произносит человеческая любовь, то она имеет не всегда чистые глаза; если превозносит вас лесть — она предполагает свои выгоды в изъявляемых вам похвалах. Но отличающая вас власть предержащая имеет свою мудрость: наградой за оказанныя заслуги поощрять к новым подвигам, и обращением внимания на вас возбудить ревность в других.
Мы часто забываем Бога, когда все течет по желанию нашего сердца, и воспоминаем Его только тогда, когда он смиряет нас под крепкую Свою руку, но и тут вспомиваем с ропотом и малодушием, — приносим Ему свои жалобы на Него же. Указываем, что не мы одни грешники: другие, недостойнее нас, недостойны и щедрот Его, а на них почивает благословение Его. Мы же, честнее и праведнее многих, забыты: подобно фарисею исчисляем перед Ним все свои добродетели. Малая лепта, опущенная когда-то в корвану (сокровищницу) храма, другая, брошенная нищему по его неотступной просьбе; пост, не двукратный в неделю, но однократный в целый год; обида, отпущенная сопернику более по тщеславнию, нежели по христианскому великодушию — все эти мелочи собираем, слагаем, придаем им цену и вес, и тогда всякий из нас, если не произносит словом, то, по крайней мере, мыслит дерзновенно: не таков, как прочие люди (Лук. 18; 11).
Не будем превозноситься своими совершенствами и полагаться на свои заслуги. Будем неуклонно смотреть на пример Иисуса Христа, Который, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, смирил Себя, посему и Бог превознес Его (Флп. 2:6,7,9). Смиримся и мы под крепкую руку Божию, да вознесет нас в свое время (1 Пет.5:6), потому как всякий смиряяй себя — вознесется: ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4:6).
Будем подражать Иисусу Христу, и в подражании Ему обретем истинное смирение, а вместе с тем и истинное спокойствие сердца. Научитесь от Меня, — говорит Господь, — ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мат. 11: 29). Аминь.
Собрание поучительных слов архим. Феофана (Александрова)